Он воевал с 1942-го по 1945 год на Ленинградском фронте. Был в пехоте автоматчиком. Сражался в Норвегии, штурмовал Киркинес. Прошёл Прибалтику, Польшу, брал Берлин.

Геройски сражался на фронтах Великой Отечественной мой дядя Степан Водилов, ушедший на войну из села Старая Заимка. Я хочу о нём рассказать, вернее, пересказать его фронтовые воспоминания. Медаль "За боевые заслуги" гвардии сержант Степан Водилов получил за уничтожение пулемётного гнезда. Вот как он об этом рассказывал:

– Дело было уже в Германии. Мы двигались вперёд, а враг бьёт и бьёт – головы не поднять. Послали одного, погиб. Другого послали – и того убили. Дошла очередь до меня. Пополз к нему по-пластунски, потом решил перебежками. Пулемёт вдруг замолк: смотрю, летит граната с длинной ручкой, ударилась о мою ногу, отлетела в сторону, но почему-то не взорвалась. И тут же летит другая. Я её перехватил и бросил обратно. Упал. Громыхнул взрыв. Вскочил и из автомата по гнезду длинной очередью! Тишина. Подошёл, смотрю, на ворохе стреляных гильз лежит молодой немчик в чёрной форме, рядом пулемёт валяется.

– Ещё случай. Уже в Берлине дело было. Едем на машине по улице; вдруг на балкон выскакивает девица и из автомата открывает по нам огонь. Я навскидку короткой очередью срезал её. Она выронила автомат и повисла на перилах балкона. И ведь молодая совсем, лет 16-17, – в раздумьи говорил дядя Степан, сворачивая из газетки очередную цигарку крепкого самосада.

Рассказывал о штурме Зеловских высот:

– Там я видел горы трупов наших погибших солдат... В Берлине брали штурмом каждую улицу, каждый дом, подвал, чердак. Немцы оказывали яростное сопротивление, и чем ближе к центру города, тем оно было сильнее.

Мы вдвоём заскочили в один дом, пошли по комнатам, тихо, чисто, никого нет. Стали выходить, и вдруг выстрел: шедшему сзади товарищу пуля попала в затылок. Оказывается, немец затаился в шкафу. Я его завалил из автомата. После того случая "при зачистках" мы взяли за правило при входе в квартиру строчить из автоматов по кроватям, ящикам и шкафам.

Из вещей старался ничего не брать – были мины-ловушки. Продукты тоже не трогал. Зайдёшь в комнату, стол красиво накрыт, как будто в спешке брошен, и чего только на нём нет: колбаса, сало и шнапс, бутылка стоит открытая, а в большой рюмке вино налито, как бы приглашают: "Выпей, на улице май, жарко! Да и войне конец!" Но всё было обычно отравлено. Много наших ребят "погорело" на этом.

– Я вообще никогда не брал чужого. После боя обычно некоторые ребята ползали за трофеями и многие погибали на мине или от пули снайпера. А я не любил шарить по карманам убитых солдат. И ещё никогда у меня не было вещмешка, всё было в кармане. Кисет с табаком, в нём зажигалка и клочок газеты, бритва и носовой платок, в который завёрнут кусочек мыла. Два-три чёрных сухаря. Иголка с ниткой в складках пилотки или шапки. Котелок с фляжкой на поясе, ложка за голенищем сапога. А вещмешок мне просто мешал, тяжело на марше, да и в бою, где перебежками, где ползком, а он торчит горбом сверху, хорошая мишень для снайпера. Может, поэтому и остался жив, – говорил он, вдавливая каблуком в землю окурок.

При штурме Зеловских высот под Берлином, командуя взводом гвардейцев, отважный сержант Степан Водилов был вторично ранен, но не покинул поля боя, за что награждён медалью "За отвагу". Вернулся домой с медалями и несколькими ранениями.

Виктор ВЕСЕЛОВ