В архиве Тобольска хранятся материалы первой и единственной в дореволюционной России Всероссийской переписи населения, которая прошла в январе 1897 года.

Архивы сохранили память о том, как и чем жили наши предки в Российской империи

В деле № 4011  2-й описи фонда И-417 "Тобольский губернский статистический комитет" есть материалы о деревне Сединкина (другие названия поселения – Кошкина, Мокрая) Пятковской волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии, в которых запечатлены данные о жителях сибирской деревни, особенности крестьянского бытия, то есть зафиксированы страницы истории нашего края.

Формуляры переписного листа 1897 года содержат 14 параграфов, в которых отражены не только имя, пол, возраст, место рождения, семейное положение, но и разные сферы жизни и деятельности субъектов переписи: главное занятие, вспомогательное ремесло, положение по воинской повинности, вероисповедание, родной язык, грамотность и даже физические недостатки.

Естественным моим желанием было, в первую очередь, найти в документах информацию о прадеде Кириле Клементьевиче Морозове. И вот перед глазами старинные имена: Ефросинья, Косьма, Настасья, Парасковья, Авдотья, Маремьяна… На день переписи мой прадед значился хозяином собственного двора и покрытого деревом дома, к которому были приписаны 13 человек, из них восемь мужского и пять женского пола. Все члены семьи – православные, родной язык – русский. Неграмотные; отнесены к крестьянам из государственных.

Глава семейства – Кирила Клементьевич Морозов, 54 лет от роду (1843 года рождения), уроженец Севского уезда Орловской губернии. Его жена Ефросинья Ивановна – местная, на 15 лет моложе. Семья многодетная – восемь детей, рождённых в Сединкиной с интервалом в среднем три года: две дочери – Марина и Настасья; шесть сыновей – Иван, Дмитрий-старший, Яков, Косьма, Дмитрий-младший – мой дед (1890 года рождения), Павел. Старший из сыновей – 22-летний Иван с женой Парасковьей Фёдоровной и двумя детьми – Николаем и новорождённой Маремьяной – проживали в доме отца. В графе "Занятие" у всех 13 человек записано: "земледелие", у детей – "земледелие при отце", у внуков – "при деде", у жён – "при муже" или "при свёкре".

Поскольку два наследника, появившиеся на свет в день святого Дмитрия Солунского с перерывом в десять лет, были названы одним именем Дмитрий, во избежание путаницы с именами моего деда, по воспоминаниям родственников, звали Митенькой или "малкой". Семилетнего Митеньку впереди ждала трудная, полная испытаний жизнь: четыре года плена в Европе в годы Первой мировой войны, раскулачивание и принудительная работа на объектах народного хозяйства на Урале, потеря сына Григория в Великой Отечественной войне. А в день переписи на соседней улице играла в куклы девочка Даша Хрякова – моя бабушка Дарья Васильевна Морозова (1891 года рождения), которая через 20 лет станет его женой, родит пятерых детей и через 50 лет совместной жизни проводит его в последний путь.

Согласно архивным материалам, мой прадед Кирила Клементьевич Морозов прибыл в Сибирь в 1853 году вместе с отцом Клементием и матерью Дарьей на волне добровольного переселения крестьян в ходе реформ министра П. Д. Киселёва. Исходя из данных 119 переписных листов всех жителей деревни Сединкиной, можно сделать вывод, что орловские переселенцы на момент переписи составили около 37% населения Сединкиной. Более всего в этой деревне осело выходцев из Севского уезда этой губернии – 21 семья (Алексеевы, Архиповы, Гнутовы, Захаровы, Исаевы, Карцевы, Курзанцевы, Морозовы, Проскурины, Сединкины) и Орловского уезда – 17 семей (Ермачковы, Капустины, Панковы, Трубины, Холодковы, Хряковы, Черепнины). Несколько семей переселились из Трубчевского уезда – Морозовы, Солонниковы, Фоминцевы, Чудиновы. Сединкинское сельское общество своим составом ярко продемонстрировало географию притока "расейских" крестьян в Западную Сибирь: так, Василий Дейнес, Тихон Капиносов и Данил Давыдов представляли Харьковскую, Егор Толиченков – Курскую, Акакий Диденко – Подольскую губернии. Занесло судьбой в сибирский угол и двух мусульман – Самуила Рывендюка – из Санкт-Петербургской и Кондратия Кубарева из Черниговской губерний.

"Пустив корни" в Сибири, крестьяне занимались привычным земледельческим трудом, попутно зарабатывая и ремёслами: Потап Сединкин плёл корзины, однофамилец Семён Сединкин знал кузнечное дело, Родион Капустин портняжничал по найму. Предприимчивые Прокопий Капустин и Фёдор Гугишин торговали – один бакалейными товарами, другой – скотом.

На период учёта жителей деревни не все присутствовали по месту проживания: Герасим Ермачков и Захар Чудинов с жёнами, Павел Хряков с женой и взрослым сыном работали на золотопромышленных приисках в Восточной Сибири; найдя заработок на стороне, одинокий Митрофан Архипов временно проживал в селе Шашово Лыбаевской волости, семья Максима Холодкова в полном составе и холостяк Селифонт Гаев – в селе Ново-Заимское, там же Клементий Захаров служил трапезником в церкви; молодая семейная пара Сединкиных – Степан и Александра – в Барнаульском уезде Томской губернии. Самые бедные, живущие подаянием, собирали его за пределами своей деревни: кто-то в крупных сёлах, к примеру, Емуртла, кто-то находился в "безвестной отлучке". Нужда заставила нищенствовать 45-летнего вдовца Ивана Торопенко и его детей-подростков, 66-летнюю вдову Екатерину Чудинову и её 15-летнюю внучку, престарелого 102-летнего деда Семёна Гаева и его 76-летнюю дочь Александру, а также оставившую дома больного мужа 50-летнюю Парасковью Яковлевну Трубину и других.

Среди отсутствующих в деревне на момент переписи числились и мужики, нанятые на подённые работы в соседних селениях или где-то за пределами волости. В основном это были ссыльные поселенцы, приписанные в Сединкинское сельское общество за так называемые "маловажные преступления" (мелкие кражи, мошенничество, лёгкие побои и т.п.), совершённые у себя на родине, в центральной России. Крайняя бедность не давала возможности ссыльным обзавестись скотом и сельскохозяйственным инвентарём, поэтому за многими из них земля числилась, но не обрабатывалась. В лучшем случае – сдавалась в аренду. Для подавляющего большинства ссыльных попытки заведения своего хозяйства были связаны с работой на золотых приисках, батраками в кулацких хозяйствах и промышленных заведениях купцов. Этим объясняется то, что в большинстве случаев поселенцы нанималась годовыми батраками, как Михаил Мякишев, жили подёнщиной у местных кулаков, как Андрей Конарев, Михаил Завгородний, Ф. Пономарёв, или не имели определённых занятий, бродяжничали, прося милостыню, как Кондратий Тюменюк, Иван Горбунов, Михаил Иванов. Некоторым удавалось получить паспорта, и они легально уходили на заработки: в период переписи ссыльный Андрей Пучёв плотничал в Тюмени, Афанасий Лихачёв промышлял на приисках. Сосланные в Сибирь на поселение по суду мыкались, в основном в одиночку, так как жёны большинства из них отказались следовать за мужьями, им разрешён был добровольный выбор. Так, в переписных формулярах ссыльных Михаила Филипповича Иванова, Ивана Матвеевича Горбунова и Ф. Трофимовича Пономарёва отмечено, что их "жёны остались в России".

Перепись 1897 года выявила некоторые интересные факты. В этот период в деревне проживали заезжие звероловы – братья Андрей и Григорий Паншины, Николай Панков находился на военной службе, обязанности сельского писаря выполнял Ефим Ермачков. Из грамотных в деревне нашли всего несколько человек: Василия Черепнина и четверых детей местного писаря. В день переписи в доме моего прадеда Кирилы Клементьевича Морозова находилась 19-летняя девица Авдотья Фёдоровна Костомарова (возможно, сестра невестки хозяина Парасковьи Фёдоровны), которая записана в формуляре как гостья.

Председатель Ялуторовской переписной комиссии В. А. Тавастшерн докладывал в Тобольскую губернскую переписную комиссию летом 1897 года: "Население к переписи относилось доверчиво, но, однако, не всегда понимало дел, и в некоторых случаях сведения давались неверные, думая этим чего-либо достичь, либо избегнуть. Так, некоторые называли сожительниц жёнами, уменьшали детям лета, детей, незаконных и приёмышей, выдавали за своих, полагая, что перепись их узаконит. В этом отношении особенно выделялись старообрядцы, боявшиеся преследований".

Как бы то ни было, материалы первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года, крупнейшего отечественного статистического мероприятия конца XIX начала XX веков, являются одним из самых востребованных исторических источников. Для меня они стали исходными данными, стартовыми познаниями о семье и деревне моего прадеда Кирилы Клементьевича Морозова.

Галина МЕДВЕДЕВА, руководитель родословного общества "Истоки". Фото из семейного архива автора