Старожилы деревни Яковлево наверняка помнят ветерана войны и труда Тимофея Крекотнёва. Жизнь не раз сурово била старого воина. Но, несмотря ни на что, он считал себя счастливым и удачливым человеком.

Родился Тимофей Степанович в 1911 году в деревне Архиповка Воронежской области. Гражданская война сделала мальчишку круглым сиротой. В детстве он хлебнул лиха: беспризорничал, попал в детский дом. Обучился там ремеслу, стал мастером на все руки.

В предвоенные годы уехал воронежский крестьянин за Урал на заработки: трудился на стройке, деньги высылал жене и маленькой дочке. Необъятная Сибирь пришлась по душе Тимофею Крекотнёву – собирался уже ехать за семьёй, чтобы обосноваться здесь навсегда. А тут война…

В армию Тимофея мобилизовали летом 1941 года. В Тюмени из таких же, как он, 30-летних призывников, формировалась стрелковая дивизия. Боевого опыта большинство сослуживцев красноармейца Крекотнёва почти не имело – их молодость пришлась на 1920 – 1930-е годы, когда основу Красной армии составляли территориальные части, подготовкой своих солдат особо не занимавшиеся. Учиться военному делу пришлось на ходу, а экзамен сдавать уже осенью 1941-го в Карелии.

Рвущиеся к ладожской Дороге жизни финские солдаты оказались противником серьёзным: опытным, упорным, решительным. Но необстрелянные сибиряки встали стеной, о них и разбился вражеский натиск. Дальше финская армия не смогла продвинуться уже ни на шаг. После войны Тимофей Крекотнёв рассказывал своим детям, что из его полка в живых осталось тогда только 19 человек...

После этих тяжёлых боёв часть, где служил  Тимофей Степанович, переформировали, а сам он попал в артиллерию. Со своими пушками разведчик Крекотнёв и прошёл всю войну: защищал Советское Заполярье, Ленинград, освобождал Прибалтику, брал Кёнигсберг.

– То ли я заговорённый был? – удивлялся ветеран. – Сколько раз бывало: рвутся мины, товарищи вокруг падают, ватник мой весь осколками посечён, а на мне – ни царапины!

Хотя война свою дань кровью с Тимофея Крекотнёва всё же взяла: за четыре года три ранения и контузия. Но и это было, как он считал, доказательством невероятного везения. Да и как тут не поверишь в судьбу: наезжает пушка колесом на противотанковую мину –  орудие вдребезги, ствол в болоте… А в Тимофея Степановича только булыжник с дорожной мостовой прилетает. Да и тот попадает в висящий на спине карабин.

Куда больше тягот службы и боли ран беспокоило его то, что всю войну от семьи не пришло ему ни одной весточки. Домой Тимофей вернулся одним из первых: солдат старших возрастов начали демобилизовывать уже осенью 1945 года. Но вот ни жены, ни дочки не нашёл. Да и родной деревни не было: только печные трубы да сгоревшие танки. Из местных жителей – один выживший из ума старик, который ничего не мог рассказать о судьбе земляков.

Остаться в разорённой Воронежской области Тимофей Крекотнёв не смог – боль утраты преследовала на каждом шагу. Переехал в Тюменскую область, строил в сёлах водонапорные башни. В Сибири он  встретил свою вторую супругу, Анну Васильевну, здесь родились его сыновья Сергей, Александр, Иван и дочь Нина. Но разыскивать первую жену и дочь не прекращал до 1968 года. Безуспешно…

Шестидесятые  стали для Тимофея Крекотнёва временем потерь. Погибла под колёсами поезда жена, умер от тяжёлой болезни младший сын.

– Я тогда поступил в Колесниковское училище, – вспоминает средний сын фронтовика Александр Тимофеевич. – Отец навестил меня да заехал по дороге в Яковлево к своему старому другу Ивану Подпругину. Тот познакомил его с соседкой Платонидой Поповой. С ней и прожил мой отец до самой смерти в 1997 году…

Александр Крекотнёв бережно берёт с книжной полки старый снимок, на котором Тимофей Степанович сфотографировался с Платонидой Степановной. Это единственное оставшееся фото отца. Время, пожары, переезды унесли семейные альбомы, документы, даже боевые ордена и медали. Но осталось главное – память об отце-солдате, отстоявшем Родину, труженике, честно отработавшем всю жизнь.