Мой дядя Александр Водилов из Старой Заимки воевал ещё на Финской в 1939 году. А с 1941 по 1944 год был на германском фронте. Вспоминаю его рассказ...

– Нас, в основном молодых необстрелянных бойцов, прямо с марша бросили в бой у какого-то села, и мы сразу попали под мощный артобстрел. А потом пошли танки с пехотой. Очнулся я с контузией – голова гудит, перед глазами всё плывёт, а передо мной детина стоит, рукава рубахи закатаны, грозит автоматом. Привели в село, где проходила наша линия обороны. Молодые сытые белобрысые парни с автоматами с любопытством разглядывали меня. Даже не били: никакой ненависти, одно любопытство...

Обыскали. Всё, что можно, забрали: и часы, и брючный наборный кавказский ремешок, и даже бензиновую зажигалку из патронной гильзы.

Ближе к вечеру, когда всё утихло, видимо, из соседнего села домой шёл парнишка. Когда он перелезал через изгородь, один из немцев вдруг поднял винтовку, прицелился и выстрелил. Так парень и повис на изгороди. Парнишке лет 10-12 было, я так и не понял, за что они его.

Думал, что про меня забыли, но приехали два немца на мотоцикле, старший по званию, что-то поорав, ткнул в меня пальцем: "Шиссе" – и махнул рукой. Солдат, качнув в мою сторону стволом автомата, повёл за село к оврагу. Ну, думаю, Санько, капут тебе пришёл. Слышу: "Хальт!", лязг затвора и – тишина. Поворачиваюсь, а он ствол автомата вверх, дал очередь над моей головой, засмеялся и махнул рукой.

Я прыгнул в овраг и что было сил побежал, не разбирая дороги. Несколько дней и ночей пробирался к своим, скрывался в балках и оврагах. Но однажды голодный пробрался в село, постучал в крайнюю избу. Дверь открыла хозяйка средних лет, не побоялась, впустила, накормила варёным буряком и положила спать, забросав тряпьём, под головы к своим ребятишкам. А их у неё мал-мала меньше, пять или шесть. Свои ли, чужие – не знаю. Ночью дважды приходили немцы. Посветят фонариком, видят, что дети спят, и уходят. До конца жизни своей буду помнить того немца и ту женщину.

Самое страшное в бою – час ожидания атаки. Почти с ужасом ждёшь сигнала. Неопределённость, неразрешимость ситуации изводят душу. Напрягаешься и мобилизуешься весь для схватки с противником. Возбуждение такой силы трудно выносить долго, не у всех выдерживали нервы. И помнишь, что бежать надо только вперёд. Впереди смерть, сзади тоже – стоят с пулемётами заградительные отряды НКВД. Но если впереди, может быть, и повезёт – выживешь, то сзади – смерть уж точно.

А если добежал до первой траншеи противника и дело доходит до рукопашной, тут вообще звереешь, бьёшь, колешь врага. Но ведь нужно ещё добежать. Помню, бежали в атаку цепью, и два солдата, один – слева, другой – справа, вдруг упали, а я добежал. Сошлись в штыковую, перекололи всех фрицев, высотку возле села взяли. Судьба вновь была ко мне благосклонна.

Я думаю, если в той пулемётной "строчке" дядю миновала пуля, это и есть солдатское везение, а вот в рукопашной схватке штык в штык, глаза в глаза нужно иметь немалое мужество, исключительную смелость, сильным быть не только телом, но и духом.

Дядя Саша вспоминал:

– Был случай, как меня спасла санитарка. На наши позиции немцы неожиданно бросили десант, дрались врукопашную. Заколов штыком очередного фрица, я бросил свою винтовку, схватил его автомат, что-то замешкался, как вдруг сзади услышал дикий отчаянный вопль: "Саш-а-а...!" Инстинктивно отпрянул в сторону и с разворота дал очередь из автомата. На меня упал здоровенный немец, распоров мне кинжалом куртку на спине от плеча до пояса. Глянул, а на бруствере окопа у моего станкового пулемёта сидела, обхватив трясущимися руками голову, белая, как мел, Люба, наша санитарка. Это был её первый бой. Спасибо ей за ту секунду, которая могла стать в моей жизни последней. К сожалению, она скоро погибла от пули снайпера. Дядя защищал Сталинград. Вспоминал, что командиром их пулемётной роты был какой-то чернявый иностранец (может, это Рубен Ибаррури, сын председателя компартии Испании – Долорес?). Ещё дядя Саша рассказывал, как их пулемётный расчёт накрыл немецкий реактивный снаряд. Их посчитали убитыми, писари занесли в списки безвозвратных потерь и даже отправили домой похоронку, а когда после боя, почти через сутки, похоронная команда стала переносить их к братской могиле, выяснилось, что он без сознания, а друг убит. После госпиталей дядя Саша вернулся домой с изуродованной правой рукой.

Виктор ВЕСЕЛОВ